Белые камни
Алиса Фаворова
Я всегда представлял себе счастье. Это забавно - каждый раз заново придумывать счастье, применительно к новой любви. Не серьезно? Может быть, кто и скажет так. Но, обращаясь к мечтам и вспоминая те переживания, я чувствовал что живу. А жизнь, она ведь не может быть не серьезно…
Так, однажды, я увидел счастье с тобой. Оно было особо насыщенное и, возможно, самое изысканное из всех моих экзистенциальных моделей. Я чувствовал его каждой клеткой, я питался ним. Я жил. Достаточно было провести совсем немного времени за перепиской, чтобы, открывая самую незначительную, маленькую деталь твоей личности, новый узор счастья заполнил мое сознание. Могло ли продолжаться так вечно?
Я изводил себя твоей музыкой, покрывал поверхности твоими изображениями. Я почти распял себя этой любовью. Прозрачная дрожь моей души, где-то в солнечном сплетении, преображалась в песню богемского хрусталя. Я позволял тебе рассматривать его осколки через электронные сплетения проводов, обволакивая коконом виртуальной любви. И однажды мы были одинаково готовы к встрече и к смерти...
Однако, в дороге, уже зная наверняка, что увижу тебя, картинки счастья как будто потускнели. Их не сменили страхи, не оглушила растерянность, не растерзало разочарование. Воображение не истощилось, оно, абсолютно автономно от сознания, перестало их продуцировать. Было пусто, но не одиноко.
Словно животное, ведомое непреодолимым инстинктом, не понимающее удовольствия, как холоднокровный убийца невозмутимо и безразлично приближающийся к своей жертве - я двигался к тебе. Картины счастья заместились тупой действительностью, а осознание этого легло на душу угрюмым булыжником.
Камни! Черт возьми, как можно было забыть!
Однажды, я гулял по затуманенному скверу с мыслями о тебе. Вдыхая теплые цвета опавших листьев, привычно забрел на импровизированный художественный вернисаж. Внимание сразу привлекли белые камни.
Мы выбрали его вместе, - деревянный подсвечник, декорированный камнями, добротно выполненная копия работы японского дизайнера. Хозяин подсвечника, не переставая, лепетал об эксклюзивности изделия, пока я поддавался гипнотическому его влиянию.
В нем будто отражалась твоя сдержанность. Пряное тепло красного дерева неуловимо будоражило фантазию, а белые камни обращали к мыслям о вечном. Мы выбрали его вместе. Что-то и правда сломалось!? Иначе как можно было забыть выстрадано-идеальный подарок для любимого человека! И в голове беспомощно заныла досада.
Самолет успешно приземлился. Я включил мобильный, выжидая суетливое движение пассажиров в салоне. Мгновенно упавшее сообщение оказалось твоим. Ты решил со мной не встречаться. Но в сообщении говорилось, что просто не успеваешь в аэропорт, и, пусть я дожидаюсь тебя в Кофе Хаусе, на Невском.
Мужчина, сидевший за соседним столиком, внимательно меня разглядывал – он, будто отдельно изучал выражение «инертного ожидания встречи» на моем лице. Эту формулировку я прочитал у него в глазах. Потрясающе! Я действительно чувствовал себя именно так. Тебя по-прежнему не было. Тебя… Это ведь можешь быть ты!
Ты? Но как?! Я прекрасно знаю, как ты выглядишь! Я бы сразу тебя узнал!
Я видел чужие фотографии!? Да! Ты, наверное, стеснялся этой милой родинки или ироничных морщинок, проступивших около твоих глаз. Твои одухотворенные глаза...
Твои? Я принялся бесцеремонно разглядывать этого мужчину, отчаянно пытаясь всмотреться в него глубже. Лески наших взглядов уже прочно сплелись, а глаза безудержно продолжали ткать полотно нового пространства - нашего пространства.
Мужчина сдержанно кивнул, приподнимаясь из-за соседнего столика. Казалось он, как и я был взволнован этой встречей. Я не выдержал.
-Максим? Громко почти надрывно, вскрикнул я.
-Алексей. На два тона ниже знакомого голоса, сдержанно и глухо произнес он и протянул руку.
- Я подал руку. Незнакомому человеку.
Не ты - рваная мысль бесцеремонно ввалилась в мою голову, горячо стекла вниз по всему телу и… Пропала!
Я еще не чувствовал его тепла, я только поднял глаза, чтобы принять стучащийся взгляд - дерзкий сплав уверенности и отчаяния, грубости и надежды. Он осыпал меня взглядом, каким способный на него мужчина, никогда не одарит женщину.
Мы почти не говорили, нам удавалось избегать этого утомительного способа общения-обмена информацией обличенной в никчемные слова. Мы молчали. Друг по другу, за все предыдущие годы не встреч, молчали о тех, кто не позволит будущего. Молчали о любви. Мы вплавлялись своим жаром в ее суть!
Так было сто шестьдесят восемь часов, десять тысяч минут … мгновений. Какой смысл измерять единственную неделю жизни моих двадцати девяти лет! А дальше? Было то, что продолжается и сейчас то, что происходило до нашего с Алексеем знакомства. Но мы прощались не больно. Не сошли с ума. Мы прожили нашу жизнь целиком, просто любви настало время уйти. А нам? Кориться! Судьбе!? Не знаю, ведь ни минуты нашей жизни не было потрачено на вопросы. Ответы появились сами, созрели как плоды. Ответы на многое стали наградой нашей бесплодной любви.
Спокойно мраморные кое-где уютно шершавые, камни смиренно соседствовали в аккуратно-деревянном лаконичном подсвечнике. Холодные, но не отталкивающие, они остались со мной сувенирным надгробием несбывшейся любви.
